Ирония исторической зеркальности

Та самая ирония истории, которую Маркс уподоблял фарсу, пародирующему трагедию, с моей точки зрения, является следствием двух основополагающих свойств последующих инверсионных исторических циклов — их фрактальности и зеркальности.

Вот уже 225 лет, со времён гильотинирования гражданина Луи Капета (бывшего Людовика XVI Бурбона) ответственность за кровавый революционный террор возлагают на философов, посмевших строить проекты лучшего будущего, и общественных деятелей, посмевших критиковать порядки. Нас эта волна накрыла в середине семидесятых, когда Солженицын выдвинул идею о вине безответственных либералов, нападавших на монархию, за красный террор и ГУЛАГ.

Я полагаю, что, победи в сентябре 1917-го генералы, и сейчас историки глубокомысленно бы рассуждали о том, как безответственные Гучков, Милюков и Керенский торили дорогу русскому фашизму...

Впрочем, никакого бы понятия фашизм не было бы — итальянские и немецкие революционные социал-националисты подражали бы новой "русской идее", допустим, какому-нибудь "национал-народничеству"...

Измученным дефицитом и давлением КГБ советским либеральным интеллигентам захотелось в думскую монархию... И вот — за четыре десятилетия упорных усилий мечты сбились: мы в самодержавии, в Думе обсуждают Черту оседлости, и мироточат бюсты святого Николая Кровавого...

Философ Игорь Моисеевич Клямкин отметил очень важное свойство нынешних статусных либеральных интеллектуалов. Не обязательно "придворных", скорее, уже "придворных у придворных", тех самых, про кого ядовитый Пелевин сказал, что они — не клоуны у п***, а п*** — у клоунов... Это тайное предпочтение медленного (и необратимого) гниения социума риску радикальных перемен.

Исторически обвинение диссидентов в последующих кровавых социальных катаклизмах всегда было уделом, как раньше говорили, "махровой реакции".

Очень забавными показались мне рассуждения историка Алексея Миллера в "Цене Революции" ("Эхо Москвы" 4 февраля): "монархия — всё-таки работала", её сакральность "мотивировала крестьянскую армию"... а национальные меньшинства, в первую очередь украинцы, уже были достаточно ассимилированы и не надо было будить лихо лозунгами национального самоопределения...

Короче, мешал тебе Николай сёмками торговать?

Однако теперь — зеркальность — как правило, именно радикальные демократы обличают ельцинских реформаторов в создании путинской деспотии.

Точно по де Местру: во всём виноват Руссо и энциклопедисты, всякие праздно философствующие о реформах и правах либеральные дворянчики. Де Местр их скопом назвал "малый народец" (т.е. гномы и эльфы, "народ холмов") — выражение, которое гуманитарно безграмотный Шафаревич перевёл как "малый народ" — именно, в том смысле, в каком нацисты говорили "белые евреи".

Зеркально к Шафаревичу это сформулировал социолог Игорь Александрович Яковенко: либеральные реформаторы строили ельцинский авторитаризм, а либеральные правозащитники им поддакивали. И всё правда. И способ управления заложили "имперский" — т.е. государство навязывает населению новый, "правильный" менталитет...

Тут я поступлю плохо — тактично напомню Игорю Александровичу его публикации 26-летней давности с предложениями детально проработанных планов по внедрению либерально-прогрессистско-индивидуалистского сознания, включая даже массированный телепоказ американских боевиков с их героем-одиночкой — как образцом самостоятельной и сильной личности, вступающей в борьбу со злом...

И я просто вижу, как рыдают тени преобразователя Японии генерала Макартура и американских администраторов в Германии, Австрии и Италии, насаждавших новые либеральные порядки народам, мечтавшим о "порядке и твёрдой руке"... Немцы по опросам 1947 года разделились между симпатиями к Гитлеру (довоенному) и к кайзеру... Но оккупанты наплевали на их чаяния...

Для захвата власти Гитлер использовал раздел конституции о "спасительных мерах", написанный лично Максом Вебером. Основоположник либеральной социологии делал это, когда по Германии прокатывались коммунистические и националистические мятежи. Но почему-то никто не упрекает Вебера в том, что он проложил нацизму дорогу к власти...

Любая успешная революция знает пример революционной диктатуры — периода чрезвычайных мер и "разрыва легитимности"... В последствии этот период либо вырождается в слепой террор, либо его сменяет террор контрреволюции... И, исходя из хронологической последовательности событий, революционная чрезвычайщина всегда предшествует террору. Как отправка царских министров под арест в марте 1917-го предшествовала созданию Соловецкого лагеря особого назначения.

И возможность Ельцину вернуться к власти — пропустив каденцию — действительно была заложена в Конституции 1993 года. Это было сделано, исходя из мирового опыта: так вернулись Чёрчилль, де Голль и Бен Гурион. А Пилсудскому пришлось возвращаться в 1926 году путём переворота.

Путин вырвал гипертрофированные (декреталиальные) полномочия, полученные Ельциным в ноябре 1991 года из контекста существовавших институциональных сдержек — враждебного президенту большинству Конституционного и Верховного судов, сильных оппозиционных партий (у президента своей партии не было вообще — были партии Гайдара и Черномырдина), острокритических медиа, включая 1 и 4 федеральные телеканалы, а также 3 (московский) и 5 (питерский).

Все эксцессы выборов 1996 года были "погашены" каскадом поражений ставленников центра на губернаторских выборах 1996-98 годов, назначением Примакова премьером и формированием "номенклатурной бипартийности" — двух мощных конкурирующих олигархических "партий полувласти" — "Единства" и "Отечества"... Настоящий авторитаризм пришёл, когда в конце 2000 года резко враждовавшие блоки Путина и Лужкова объединились в "Единую Россию".

Точно так же многолетний политический застой в Японии, Италии и ФРГ является следствием не авторитаризма оккупационных властей, а именно олигархическим сговором и "слипанием" в одну бессменную "партию власти" ("коалицию власти") партий, именно выращиваемых оккупационной администрацией как соперники — Демократической и Либеральной партий в Японии, Христианских и Свободных демократов (потом — Социал-демократов) — в Западной Германии, Христианских демократов и Социалистов — в Италии...

Поэтому путинский авторитаризм так же связан с ельцинским, как наполеоновская диктатура — с якобинской...

Все эти рассуждения — не праздные квазиполитологические спекуляции.

Сейчас очень важно сосредоточиться на том, как ввести в рамки и постепенно свести на нет ту исторически неизбежную систему чрезвычайных мер, на которую будет обречена послепутинистская демократическая власть. Сделать режим бессильным, опутав его любимыми "сдержками и противовесами", несложно. Но тогда неизбежным следствием станут либо радикализация (углубление революции), либо — генерал...

Это как с деимперизацией. Плохо учившие в школе "Историю древнего мира" (ту самую, с ещё почти целой Пальмирой на обложке), не усвоили, что империи строят именно самые агрессивные княжества, в ситуации раздробленности поглощающие соседей. И поэтому планы "демократического" разделения России как раз и программируют попытку появления новой воинственной империи...

Поэтому я предлагаю вместо затаптывания ельцинских реформаторов, перенёсших на русскую почву голлистскую конституцию, и посвятить интеллектуальный потенциал конструированию устойчивой к деспотическому перерождению системы сильной демократической власти...

Размышляя при этом о том, что если бы, например, канцлер Аденауэр ушёл бы из активной политики в 1957 году (два срока по 4 года — предел), то во главе ФРГ стал бы кто-то вроде Штрауса или уже совсем фон Таддена и вернул бы к власти весь бывший гитлеровский истеблишмент ("не дадим оплёвывать нашу историю!")... Ещё можно подумать на досуге о том, что не лучше бы Ельцину тихо поправить до августа 2004 года (договорившись перед этим с Масхадовым) и уйти под дружные требования сделать парламентскую республику.