Операции под чужим флагом и спираль эскалации

Правда это первая жертва войны, но на Ближнем Востоке именно правда часто оказывается единственным выжившим" – современная адаптация классической максимы

Спровоцированная бездна

Ночью 22 июня 2025 г. США нанесли удары по Ирану – выпустив десяток противобункерных бомб GBU-57 MOP по комплексу обогащения урана в Фордо, добавив 30 "Томагавков" по Натанзу/Исфахану, и возможно уничтожив 409 кг обогащенного на 60% урана. Заявление Трампа о "полном уничтожении" ядерной программы Ирана" имеет другую составляющую: некоторые аналитики предполагают, что Россия и (или) Северная Корея уже давно перебросили ядерные боеприпасы в Иран, чтобы провести ядерную атаку на Израиль под чужим (иранским? пакистанским?) флагом. Некоторые аналитики полагают, что "в мире давно появилась иранская ядерная бомба, принадлежащая неустановленным лицам, и страхи американских политиков и военных времен распада СССР стали реальностью, но в другой географии". Инсценировка атаки с использованием северокорейских или российских боеголовок будет направлена на то, чтобы вынудить США и Израиль использовать тактическое ядерное оружие в качестве инструмента сдерживания дальнейшей эскалации.

История операций под чужим флагом

Практика провокации под чужим флагом хорошо документирована. С древности и до сегодняшнего дня ложное представление о происхождении удара становится методом запуска войн и легитимации насилия.

В 1788 году король Швеции Густав III начал войну с Россией, оркестровал Пуумальский инцидент, в котором шведы использовали подставных лиц, переодетых в форму русских военных. Это выглядело грубо, но сработало: враг идентифицировался не по фактам, а по униформе. В 1931 году Квантунская армия Японии провела операцию в Маньчжурии, известную как Мукденский инцидент, взорвав участок собственной железной дороги и обвинив в этом китайских диверсантов. Это дало Токио предлог для полномасштабного вторжения и создания государства-марионетки Маньчжоу-го. Японское командование хорошо понимало: политический эффект от тщательно спланированной лжи может быть выше, чем от лобовой агрессии. Затем нацистская Германия разыграла трагикомедию у радиостанции в Глейвице: переодетые эсэсовцы, оставленные трупы, подброшенные доказательства. Всё – ради формального оправдания вторжения в Польшу. Тридцать пять человек в форме военных чужой армии стали предтечей Второй мировой войны. СССР с целью захвата Финляндии устроил майнильский инцидент. В 1962 году – уже в эпоху ядерного сдерживания – Пентагон и ЦРУ предложили президенту США план "Operation Northwoods". В документе, позже рассекреченном, содержались пункты об инсценировке атак на американские объекты, убийствах и даже подрывах гражданских самолётов. Всё ради того, чтобы спровоцировать народную поддержку интервенции на Кубу, как и знаменитая операция в заливе Кочинос. План был отвергнут Кеннеди, но сам факт его существования доказывает: логика false flag жива даже в системах с развитой демократией.

В XXI веке театр ложной принадлежности переместился в киберпространство. По данным Bellingcat, Microsoft и FireEye, российские структуры (ГРУ) неоднократно подделывали сигнатуры атак, маскируя свои действия под северокорейские или иранские источники. Сегодня военная униформа при операциях под чужим флагом – это IP-адрес, геолокация, набор кодов, потому как война, называемая сегодня гибридной по своей сути больше не начинается с пограничного выстрела – она начинается с подмены данных и симуляции агрессора. Таким образом, ядерный удар под чужим флагом – это не извращение истории, а её видоизмененное продолжение, оснащённое новым прогрессивным инструментарием. Смысл не меняется: поменялись лишь маски, под которыми действуют актёры и применяемые инструменты, прогресс усложняет структуру, но по сути – все то же самое.

Практику операций под чужим флагом изучают не только историки, но и современные аналитические центры:

• Hoover Institute отмечает, что false flag остаётся "одним из наименее контролируемых и наиболее эффективных инструментов в эпоху стратегической расплывчатости". Особенно это касается кибератак и ядерных симуляций, где техническая экспертиза отстаёт от скорости принятия решений.

• Cranfield University (Великобритания, военная академия, активно работающая с НАТО) подчёркивает, что в условиях гибридной войны такие действия считаются допустимыми, если они позволяют удержать противника от более разрушительного шага. Парадокс: "ложь может быть инструментом предотвращения правды", то есть большой войны.

• Grey Dynamics (частная разведывательная фирма, специализирующаяся на аналитике и разведке в нестабильных регионах) напоминает: Тонкинский залив, как и другие эпизоды, показал, что истина может быть принесена в жертву если она мешает стратегии. Главное – управлять первичной интерпретацией.

Вершиной перевертыша о причинах войны стало заявление Путина о том, что Россия не нападала на Украину, а ее вынудили. Это значит: даже разоблачение не отменяет эффекта, а главное – кто первым создал свою версию.

Хаменеи: последний пророк системы

Если война с Ираном перерастёт в акт ядерного террора, его нельзя будет объяснить только политическим или оборонительным мотивами. В его основе лежит особый тип сознания – мессианский. Израильский арабист (и бывший сотрудник МОССАД) Дина Лиснянская в недавней беседе с журналистом Сергеем Ауслендером, подчеркнула: Али Хаменеи воспринимает свою роль как мессианскую. Он убеждён, что даже если его план терпит временные поражения – всё равно исполнится то, что угодно Аллаху, и он – лишь проводник этого воли. Это сознание не предполагает никаких компромиссов. Напомним, что Хаменеи – верховный лидер, который ещё при жизни официально утвердил преемника и запустил трансляцию своей доктрины как непрерывной миссии. Это не просто политическая последовательность, а вечный акт, рассчитанный не на эффективность, а на исполнение пророчества. Именно это делает опасным сценарий "удара под чужим флагом", поскольку рациональный игрок опасается разоблачения, а иррациональный – приветствует его как преддверие откровения.

Путин: голый король в чужом спектакле

Когда Иран, сразу после атаки США, активирует своё "всеобъемлющее соглашение" с Россией – с военным блоком включительно – это не сигнал дружбы, а политический вызов. Министр иностранных дел Ирана Арагчи уже в Москве, а иранские послы публично требуют от России "подтверждения союзнических обязательств", и Владимир Путин оказывается в ловушке. В его голове живет фантомная империя: Россия в его представлении – наследница СССР, участница всех мировых процессов, один из двух "мировых полюсов". Но в реальности страна – не более чем региональный игрок, уступающий по численности Пакистану, по экономике – Южной Корее, а по географической структуре – Ирану. Но Путин вместе с большинством населения заложники великодержавного реванша, и он не может позволить себе показаться "мелким", не может сказать "мы воздержимся", особенно после того, как Иран стал одним из ключевых поставщиков дронов для атак по Украине, поддержал "контрсанкционную архитектуру" и сыграл роль прокси-союзника России на южном направлении. Теперь от Путина ждут ответной игры, и если он от нее откажется – он теряет Иран. А если теряет Иран – теряет доступ к Ближнему Востоку, опору в нефтегазовых преимуществах своей экономики, и конечно образ "лидера мира антиистэблишмента". Как правильно сказано: ненужный Путин – это уязвимый Путин, и он это понимает. Вот почему участие России в вероятной операции под чужим флагом не только возможно – оно может стать способом избежать собственной маргинализации, а значит, и следующий симулированный шаг – даже с ядерным следом – не исключение, а логика, диктуемая обстоятельствами.

Нефть, страх и геополитическая ловушка

Если Ормузский пролив будет перекрыт, последствия окажутся глобальными: это спровоцирует не только энергетический кризис, но и обеспечит тектонический сдвиг в международной логистике, поскольку 20% мировых поставок нефти идут из Залива. В период ирано-иракской войны 1980-х годов более 400 танкеров подверглись нападению или были повреждены в водах Залива. Тогда это привело к резкому росту ставок страхования, изменению маршрутов и скачку цен. В современных условиях – с высокой зависимостью от LNG и ограниченным резервом хранилищ – цена $300-400 за баррель становится возможной даже при кратковременной блокаде. Это объясняет, почему сценарий, при котором Иран (или кто-то под его флагом) атакует танкеры, а США и Израиль отвечают – не параноидален, это просто продолжение той же логики, которая начала в своё время войны в Польше, Финляндии, Маньчжурии, на Кубе и во Вьетнаме, только теперь ставки – экзистенциальны.

Вероятности различных сценариев войны с Ираном

1. Иранские удары по американским активам в Заливе (50%): Иран наносит удар по американским базы в Кувейте, Катаре и Бахрейне, выполняя клятву самообороны главы МИД Ирана Арагчи. Около 40 тысяч американских солдат окажутся под угрозой, но даже одна ракета, долетевшая до баз США или потопившая американский авианосец полностью изменит конфигурацию дальнейших ответных действий. Возможны атаки хуситов на американские военно-морские активы в Персидском заливе с перекрытием Ормузского пролива затопленными танкерами, тогда цена на нефть взлетит до 200 долларов за баррель, тем более что меджлис Ирана уже заявил о перекрытии Ормуза. После этого весьма вероятен вариант применения США тактического ядерного оружия, при этом цели такого удара не вполне ясны, поскольку основные ядерные объекты в Иране уже якобы уничтожены.

2. Ядерный удар под чужим флагом и ответ Израиля (40%): Иран использует боеголовки, поставленные Россией или Северной Кореей, для нанесения фальшивого удара по Тель-Авиву, обвиняя в этом США. Какой будет использован носитель не вполне понятно, но отработка такого удара уже состоялась, когда Иран использовал для атаки на Израиль баллистическую ракету Fattah-1(как говорят, аналог "Орешника"). И потом не важны будут сигнатуры изотопов (isotopic forensics), ведущие в Саров, Озерск, Йонгбйонг или Кангсонг. Израиль в ответ нанесет ответный тактический ядерный удар по Тегерану, уничтожив миллионы людей.

3. Эскалация поддержки Оси Зла и глобальная поддержка (35%): Иран, оправившись от ответного удара Израиля, получит помощь Китая, России и Северной Кореи. Россия поставит ракеты "Калибр" (всего у России их 400 единиц, по данным ГУР), Китай предложит экономическую поддержку и поставку систем запуска ракет, а Северная Корея ускорит производство баллистики и боеголовок. Возможна мощная кибератака на США и их союзников со стороны Ирана, России и Северной Кореи. Нельзя исключить активизацию "спящих" агентов Ирана (уже озвучено) и России в США для нанесения террористических ударов, обвинив существующий там общественный раскол.

4. Украинская карта (30%): Путин договаривается о полном захвате Украины в обмен на прекращение распространения конфликта в Персидском заливе, используя свои связи в Иране и в регионе. Недаром Путин 18 июня, а Медведев 22 июня сообщили, что нет никакого урона возможностям Ирана создать атомную бомбу. Скорее всего, они хотят этим сказать, что у Ирана бомба уже есть.

5. Вспышка конфликта Пакистана и Индии с ядерной составляющей (25%): ядерная эскалация Ирана встревожила Пакистан, вызвав упреждающий удар по индийским объектам в Раджастане. Индия нанесет ответный удар, разжигая субконтинентальный ядерный обмен, и более 1,5 миллиарда человек окажутся под угрозой.

6. Раздробленность Турции и амбиции Сирии (20%): Турция, дестабилизированная хаосом в Персидском заливе, сталкивается с внутренними распрями, но требует сирийские территории, сталкиваясь с перспективой войны с арабским миром.

7. Иракские прокси Ирана и ядерный порог США (30%): иракские ополченцы наносят удары по объектам США, вынуждая США вести войну и в Ираке.

8. Глобальная катастрофа и смена власти в Иране (15%): применение ядерного оружия США провоцирует войну на несколько фронтов. Россия аннексирует Украину, Китай доминирует в Азии, а Ближний Восток распадается. Нефть по $400 за баррель, 200 миллионов смертей. Коалиция Запада может потерпеть терпит неудачу и уступит влияние Пекину.

9. Мы также не исключаем сценария, при котором в Иране важным результатом этой войны станет рекалибровка правящей верхушки с возрастанием роли умеренных или прогрессистов (впрочем, на своеобразный иранский манер).

Глобальная декомпозиция: где всё рвётся – здесь и сразу

Любая война – это не просто линия фронта, а сеть напряжений, и если кто-то решает ударить по одному узлу, начинает вибрировать вся конструкция. Июнь 2025 года стал моментом, когда один гипотетический ядерный удар по Ирану или Израилю – даже под чужим флагом – способен превратить планету в созвездие спонтанных пожаров. На юго-востоке Ирана находится субконтинент, где 1,5 миллиарда человек живут в тени взаимной паранойи. В 1998 году Индия и Пакистан официально стали ядерными державами, и с тех пор их отношения – качели от дипломатии до артобстрелов. Недавний всплеск напряжённости между Ираном и Пакистаном, сопровождавшийся взаимными обстрелами, вызвал не только краткую, но и серьёзную тревогу – настолько, что в дело вмешался Дональд Трамп, пытавшийся представить своё посредничество как акт спасения всего региона, за что он уже планирует получить Нобелевскую Премию мира...

Тот инцидент стал лакмусовой бумажкой: в регионе исчезла уверенность, что действия соседей обязательно рациональны, и теперь логика превентивного удара – это логика упреждающей истерики, и если мир перестаёт быть верифицируемым, остаётся только побыстрее поджечь оппонента, пока он не поджёг тебя.

Чуть западнее Ирана – Турция, страна, которая неожиданно извлекла максимум преимуществ из войны в Сирии. Свержение Башара Асада в январе 2025 года и приход к власти Ахмеда аль-Шараа стали не только внутренней революцией, но и геополитической возможностью для Анкары. Турция, действуя через свою прокси-структуру СНА и опираясь на молчаливое согласие Катара и ряда суннитских акторов, помогла трансформировать структуру управления в северной и западной Сирии. Взамен Анкара получила новый уровень контроля над Идлибом, выход к усиленному экономическому взаимодействию с "новым Дамаском" и укрепление собственной переговорной позиции, как перед НАТО, так и перед ЕС. Это не означает стабильности, поскольку новая власть в Сирии хрупка, держится на внешнем якоре и едва ли сможет пережить серию прокси-провокаций – особенно если "удар под чужим флагом" вызовет волну ответных симуляций от шиитских структур. Турция, формально не участвующая в этой войне, становится её структурной частью – как государство, с территории которого может начаться новая фаза конфликта.

А в самом сердце этого геополитического излома – Ирак, страна, где прокси-группы и квазигосударственные образования существуют на правах привычки. Хезболла, Катаиб, Асаиб – названия, которые американские военные и дипломаты знают не хуже, чем "Конгресс" или "Сенат". Удар по Ирану станет для этих групп не поводом для рефлексии, а приглашением к действию. У них есть всё: идеология, инфраструктура, легитимность на местах, и главное – ощущение времени, поскольку они не думают, а ждут. И если появится возможность ударить по американским объектам в Эрбиле, Басре или в Багдаде, имеющем многовековую историю одной их мировых столиц – они это сделают. Счёт жертв пойдет на тысячи, а цепная реакция станет необратимой.

Но самое главное – не в числах, а в том, что все эти сценарии теряют возможность считаться "отдельными". Они уже не независимы, как когда-то войны в Йемене или Карабахе, они жестко связаны и не потому, что их координируют из одного центра, а потому что логика нестабильности, срежиссированной или спонтанной, уже стала признаком континентального политического климата. Это как атмосферное давление: в одной точке спланировали бурю, и она срывает крыши в трёх других. Глобальная декомпозиция – это не распад мировой системы в одном месте, а синхронный обвал доверия к реальности, к последовательности, к причине и следствию. И в этом мире любой удар – даже инсценированный – становится триггером, даже если был задуман как "предупреждение".

Тень чужого флага

Оригинальную цитату о правде как первой жертвы войны приписывают Эсхилу, британскому писателю Артуру Понсонби ("Ложь во время войны", 1928), и сенатору США Хираму Джонсону в речи 1918 года (но подтверждения этому нет). Британский писатель Самуэль Джонсон ее отчеканил даже более изящно: "...к числу бедствий войны можно отнести уменьшение любви к истине из-за лжи, которую диктует интерес и поощряет доверчивость".

Сегодня триада Иран-Россия-Северная Корея существует, в том числе, за счет совместной привязанности к дезинформации и туману ведущихся локальных войн. Удары США, направленные на сдерживание ядерной угрозы Ирана, могли стать началом спланированной провокации, в которой Путин стал единственным бенефициаром, и он постарается разменять захват Украины на стабильность в Персидском заливе. Возможно также, что все описанные сценарии начнут реализовываться одновременно. Таким образом, наш анализ глобальности текущего конфликта на Ближнем Востоке и локальном характере войны России и Украины остается актуальным.