Европа и Россия: два века противостояния и вызовы будущего

Настоящая статья подготовлена на основе исследования, сделанного авторами по заказу правительства европейской страны. Публикуется с разрешения заказчика.

Отношения Европы и России за два прошедших столетия – это история о соперничестве, войнах, взаимном сдерживании и кратких периодов сотрудничества. Это история, сформированная территорией, демографией, экономикой и военной мощью. С 1815 года, когда Венский конгресс установил баланс после победы соединенных сил Европы и Великобритании над армией Наполеона, и до продолжающейся большой европейской войны в Украине 2025 года, Европа увеличивала разрыв и превосходство в численности, технологиях и уровне жизни.

Но остался страх перед Россией, подогреваемый ее историческим стремлением к агрессии, географической близостью и непревзойденной готовностью к любым жертвам. Этот страх, усиленный войной в Украине и нерешительностью Европы, помноженный на непредсказуемую политику США при Трампе, требует от Европы единства и решимости, чтобы защитить мировой порядок, до сих пор полагающийся на международное законодательство.

Оценка потенциала России и Европы в 1815-2025 годах

В 1815 году Российская империя (население 40-45 млн человек, ВВП $10-15 млрд) была аграрной державой с внушительной армией (800 тыс. солдат), способной сокрушить Наполеона, но уступала Европе (население 80-90 млн, ВВП ~$50-60 млрд.) в индустриализации и урбанизации, а также в образовании и развитии технологий. Европейская дипломатия через Священный союз сдерживала амбиции России, чья экономика слабо росла в условиях крепостничества, но территория и население постоянно увеличивались за счет захватнических войн. К 1915 году Россия (население 174 млн, ВВП около $50 млрд.) мобилизовала 12 млн солдат для участия в Первой мировой войне, но отсталая промышленность, нехватка боеприпасов и огромные потери (около 2 млн. человек) подорвали ее мощь и способность царской семьи противостоять натиску своих собственных подданных, желающих видеть Россию в качестве парламентской республики.

Европа (население 180 млн, ВВП около $200 млрд.), с ее индустриальной базой и флотом, особенно британским, удерживала военное и технологическое превосходство. В 1985 году СССР (население 280 млн, ВВП $2,5 трлн.) угрожал Европе и НАТО (население 200 млн., ВВП около $4 трлн.) армией в 5,3 млн человек и 20 тыс. ядерных боеголовок. Но экономический застой, неспособность к диффузии инноваций и афганская война привели к распаду страны. К 2025 году Европа (население около 450 млн., ВВП около $20 трлн., и 2 млн. солдат) значительно превосходит Россию по всем параметрам (население 146 млн, ВВП около $2 трлн., и 1,2 млн солдат), но страх перед российской угрозой никуда не девается, за исключением краткого периода 1991-2007 г.г.

Причины страха

Cтрах перед Россией рождается не только из численности её армии или размеров территории. Европа испытывает особый, иррациональный страх перед Россией как носителем варварской, непредсказуемой политической культуры. Исторически Россия многократно демонстрировала пренебрежение законами рациональности, способностью к огромным жертвам и разрушительным действиям: от переплавки колоколов в пушки, перетаскивания кораблей через болота, перекатывания пушек через овраги по телам солдат, а то и просто сброса десанта в снег без парашютов. В сознании европейцев Россия – это не просто военная угроза, а вызов самой идее упорядоченного, рационального и гуманного мира. По нашему мнению, он коренится не в численности населения, не в превосходстве по всем экономическим параметрам Европы над Россией, а в психологии, исторической памяти и возможностях, которыми Россия умеет отлично пользоваться. Закаленная в войнах – от отпора Наполеону до гигантских жертв Второй мировой, выигранной вместе с союзниками, Россия обладает несгибаемым духом борьбы и войн, и презрением к собственным человеческим потерям. Национализм Путина подпитывается этим духом, что видно по войне в Украине, где Россия, несмотря на огромные потери (более 500 тыс. человек), продолжает наступление и очевидно хочет воевать дальше.

Европа, напротив, пропитана послевоенным пацифизмом, сформированным десятилетиями процветания, и ставшем привычным "ядерным зонтиком" США.

Западная Европа, наслаждаясь достатком и безопасностью, до сих пор предпочитает санкции и дипломатию, избегая военного призыва.

Восточная Европа, особенно страны Балтии, полны решимости противостоять агрессии России, но их малые армии (не более 20 тыс. солдат) и ограниченная стратегическая глубина делают их сильно уязвимыми. Россия, хотя и ослабленная санкциями и войной, сохраняет грозный ядерный арсенал (~6 тыс. боеголовок), киберпотенциал и мастерство гибридных войн, угрожая локальными конфликтами, например, в Сувалкском коридоре.

Кризис в отношениях с США

Политика Белого дома, основанная на "Проекте-2025", усугубляет напряженность между Европой и США. Давление на НАТО с целью сократить помощь Украине и увеличить оборонные расходы (стр. 207 "Проекта"), что подрывает единство альянса. Уступки России – исключения для подсанкционных нефтяных поставок, признание захвата Крыма – вызывают сомнения в готовности США защищать союзников в соответствие со статьей 5 альянса. "Проект-2025" (стр. 200-210) настаивает на односторонности, требуя от Европы самостоятельности, но игнорирует ее психологическую неготовность и зависимость от американской военной логистики. Европа, с ее технологическим преимуществом (танки Leopard 2, ракеты Stormshadow и Taurus, передовые дроны) и экономической мощью, не может преодолеть внутренние разногласия – от популизма "Национального фронта" во Франции и откровенного фашизма АДГ в Германии, до усталости европейских элит от войны в Украине. Это делает НАТО уязвимым, и возможно приведет к распаду альянса в 2027 году, открывая окно для российской агрессии. Китай, пользуясь ослаблением ООН, наращивает глобальное влияние, формируя многополярный мир, где традиционные институты теряют силу.

Как агрессия России освободила Европу от чувства вины

Европа – древнейшая и величайшая цивилизация на планете. Здесь зародились и развивались философия, наука, искусство, инженерное мастерство, сменялись империи, строились университеты, создавались великие армии и происходили великие революции.

И одновременно Европа была ареной самых разрушительных войн, полем борьбы за господство и выживание, регионом, где кровь и культура шли рука об руку. Средиземноморье, Северная Италия, Испания, Британия, Священная Римская империя, Франция, германские княжества – каждый камень Европы пропитан историей войн и созидания. Европа знала как воевать и знала как побеждать.

Однако после Второй мировой войны всё изменилось. Сломленная, истощённая, частично разрушенная, Европа оказалась перед лицом новой реальности: мира, где её былую силу необходимо было искусственно ограничить. Как справедливо отмечал британский историк Тони Джадт, чувство коллективной ответственности за ужасы фашизма и войны стало краеугольным камнем новой европейской идентичности. Европа сознательно отказалась от своей прежней субъектности в пользу роли морального свидетеля: строить институты, регулировать права человека, развивать бюрократию, но не строить военные силы. Немецкий философ Ян-Вернер Мюллер подчеркивал, что пацифизм в Европе был сознательной политической стратегией: создать у нового поколения рефлекс отвращения к национализму и милитаризму через постоянную культивацию чувства исторической вины. Европа была приучена чувствовать страх перед самой идеей собственной силы. Историк Марк Мазовер показал, что Европа, охваченная чувством вины за собственные преступления – нацизм, колониализм, мировые войны – пыталась искупить их не очищением культуры или политическим переосмыслением, а бюрократической подменой субъектности: созданием искусственных наднациональных структур (Совет Европы, Европейский Союз), где решения отодвигались от наций к суперинститутам, то есть искупала свою вину не очищением духа, а заменой воли бюрократическими процедурами.

Но за фасадом гуманистической риторики постепенно происходило куда более опасное: Европа утратила рефлекс самозащиты, причём не только естественным образом, но из-за целенаправленного внешнего воздействия. США через "План Маршалла" и контроль над безопасностью в Западной Европе, а СССР через идеологическое давление на Восточную Европу и страны Варшавского договора, очевидно сговорившись, подсадили Европу на наркотик искусственного пацифизма. Европа перестала верить в свое право на собственную силу, а в её сознание была внедрена мысль, что военная мощь – это путь к новым ужасам войны, а не к защите цивилизации. Россия и Китай умело пользовались этим: давили на старую вину, шантажировали призраками прошлого, раскачивали европейскую растерянность. Россия продолжает до сих пор играть на этом страхе, обещая "повторить поход на Берлин" и насмехаясь над европейской слабостью.

Но этот шантаж уже не работает. Прошло восемьдесят лет, и Германия поставляет Украине танки, не закрашивая немецкие кресты на бронетехнике, и это очевидно символический жест.

Именно так Германия защищает ту часть бывшего Советского Союза, которая была соавтором Победы. А Украина – наследник Победы в той же степени, что и Россия, и, значит, защита Украины для Германии и для всей Европы становится не актом новой вины, а актом восстановления справедливости: защиты свободы, защиты мира, защиты многонационального, многоязычного пространства, которое когда-то внесло свой вклад в поражение нацизма. Европа более не стыдится своей силы, а Россия – не единственный и не безусловный наследник победы союзников во Второй мировой войне.

Россия – это лишь одна из множества частей, сегодня своими действиями предающая принципы той самой Победы, на которые она так любит ссылаться, что ускоряет исчезновение искусственного чувства вины у Европы. Европа начинает понимать: защита правды требует силы, а защита свободы требует готовности к борьбе. Европа вспоминает, что она – не только колыбель прав человека, но и кузница воли, силы, сопротивления, она возвратила себе свою историческую роль – активную, творческую, воинственную. И от того, сумеет ли Европа окончательно сбросить искусственные оковы вины и страх перед собственной мощью, зависит не только её собственное будущее, но и выживание мирового порядка, построенного на идеалах свободы и права.

Европейский военный альянс

Именно эти факторы должны в ближайшее время подтолкнуть европейцев, как это было всегда в истории, к созданию собственных оборонных и военных мощностей, способных уравновесить желание Кремля воевать и сдерживать проекцию силы на свою территорию. Европа должна действовать решительно, чтобы противостоять России. Укрепление восточного фланга НАТО – например, увеличение численности армии ЕС на 100 тыс. человек к 2027 году, и строительство систем фортификации Сувалкского коридора – станет мощным сигналом для сдерживания агрессора. Инвестиции в киберзащиту (не менее €10 млрд. ежегодно) и создание подразделений по борьбе с дезинформацией должны нейтрализовать гибридные угрозы России, включая противодействие саботажу и диверсиям, которые распространяются в Европе и являются частью войны России.

Европе нужна энергетическая диверсификация – расширение поставок LNG и переход на возобновляемые источники (цель: 45% к 2030), что ослабит зависимость от российского газа, подрывая экономическое оружие Кремля в виде Газпрома, Росатома и прочих Роснефтей. Поддержка ООН ($3 млрд. от стран ЕС) сохранит глобальные юридические нормы, противодействуя влиянию Китая в таких сферах, как гуманитарная помощь и торговля. Переговоры по контролю над вооружениями, включая ядерные и гиперзвуковые ракеты, и скрытая поддержка российского гражданского общества могут смягчить режим Путина, открывая путь к демократическим переменам.

Разберем это отдельно, поскольку мы в нем обнаружили в массу цивилизационных заблуждений.

Поддержка гражданского общества, безусловно, должна оставаться частью стратегии Европы. Однако ожидать его скорого пробуждения или влияния на внешнюю политику Кремля – иллюзия. Кремль уничтожил все независимые институты: от свободной прессы до реальной оппозиции, которой нет даже в виде клубня картошки или луковицы голландского тюльпана, а народ оказался загнан в идеологическое подземелье, где правда считается изменой, а ложь возведена в ранг патриотического долга.

Любые надежды на быстрое сопротивление изнутри наталкиваются на стену страха, бедности, массового зомбирования. В этих условиях ставка на внутренние перемены может принести результат только в очень отдалённой перспективе и, вероятно, потребует серьёзного внешнего давления, в том числе через политические, экономические и иные механизмы.

Пока же Европе необходимо полагаться, прежде всего, на укрепление собственной обороны, киберзащиты и готовности к отражению гибридных угроз, вроде массовых отключений электричества в Испании, Португалии и других странах. Поэтому оборона нужна сегодня, а ставка на внутренние перемены в России – это в будущем. Осознание своей силы и освобождение от парализующего комплекса вины должно стать основой нового европейского ответа России. Европа, перестающая стыдиться своих корней, должна восстановить способность действовать жестко, быстро, с единой волей. Укрепление восточного фланга НАТО, создание автономных вооруженных сил ЕС, инвестиции в передовые технологии, энергетическая независимость от авторитарных режимов – всё это становится не просто задачами обороны, но и актом цивилизационного самоутверждения.

Умение и желание воевать

Европа, опираясь на свой огромный ВВП, демографический масштаб, технологическое превосходство и потенциал единства, основанный на общих цивилизационных ценностях, очень даже способна сдержать Россию, но ей необходимо преодолеть страх, пацифизм и внутренние разногласия. Повторим, она ведь когда-то умела воевать, и завоевала полмира и даже больше! Без этого умения и желания Европы воевать Россия, движимая своей исторической стойкостью, ненавистью к Западу и готовностью к войне на истощение, продолжит бросать вызов, угрожая европейскому и мировому порядку, особенно если трамповская Америка все же отступит от своих обязательств, что авторы считают весьма вероятным уже в ближайшем будущем.