Zлое рашистское имперство

За любыми иными темами, одним из важнейших представляется постоянно острый вопрос морально-психологического плана: как же так у путинских захватчиков хватило бесстыдства на преступное вторжение в Украину, длящееся, в его открытой и масштабной фазе, уже почти как исторически значимая для россиян Великая Отечественная? Увы, именно острота морального кризиса в должной степени не проанализирована и нуждается в дальнейшем осмыслении.

Итак, население двигалось "из точки А в точку Б". В первой точке ни один из будущих вторженцев ещё не представлял себя ни убийцей, ни убитым. Но это – стартовый пункт. В финальной точке оккупант, если остался жив, только номинально является тем человеком, который существовал до СВОего прямого соучастия в zлодействе.

Между этими точками и вокруг них – глубочайшая тема для социальных, криминологических, психиатрических исследований. Траектория падения, как и её причины, не отрефлексирована ещё сполна никем, поскольку события развиваются дальше.

Путь от довоенной личной биографии до нынешней военной у российских граждан – это "мост", который не продержался бы на сугубо экономических доводах у населения. Здесь есть влияние современного рашизма, а есть и глубинные народные заблуждения в форме убеждений и просто бытового фона.

Россияне выросли на имперстве в самой косной "редакции": по центру – столица, в ней – царь, дальше – "плохие бояре" с палачами, дальше – смерды. И все при этом полны величия "скреп". Царь мнимо защищает смердов от "плохих бояр", но всё "начальство" вместе якобы защищает народ от опасных и непонятных "других", взирающих на Россиюшку из-за границ и желающих, видимо, покуситься на дощатые туалеты во дворах и на патологические "традиции" алкоголизма.

Соответственно, границы "надо" отдалять от "сакральных" царских хором, то есть покорять наиболее слабых "других", куда клешня дотянется, чтобы более сильные "другие" боялись на любой случай. Расширение империи шло изуверски, но из-за исторической протяжённости процесса изуверство не просто переставало замечаться, но вошло в кровь в качестве привычного компонента.

Населению с детства казалось естественным прямо-таки "онкологическое" разрастание державы через покорение народов: оно воспринималось, подобно дыханию, "просто так"; дикое отношение к "чухонцам", "черножопым", "чуркам", "нерусям" шло "просто так"; готовность к бесконечной экспансии – тоже "просто так". Ибо "а как иначе"?!

Подобно домостроевскому семейному укладу, власть в растущем государстве давила сверху вниз, значит, "низ" расползался в стороны, государство расширялось и по такой причине. Окраины, слишком отдалённые от центра, приходилось опять же давить "вертикалью", и дальнейшее "разбегание" воспринималось естественным, а там, уже совсем вдали, приходилось снова сковывать и репрессировать, как и внутри, но более жестоко. Так давление подкреплялось экспансией – и взаимообразно, создавая критически опасный замкнутый круг, причём постоянно расширяющийся.

Это всячески поддерживалось официальной культурой, выводя патологический процесс в категорию "особости" и традиции. Имперство, имеющее внутри дикость, отнюдь не приносящее прогресс и индивидуальное благо, возвеличивалось и вносилось в систему воспитания будущих поколений, автоматически направляемых на расширение империи через экспансию. Подкреплялось оно ксенофобией, в том числе и "мягкой", когда в "других", подлежащих завоеванию, видели "младших братьев", снисходительно глядя на них через границы, которые, по современной формулировке кремлёвского упыря, "не заканчиваются нигде". Внутри же покорённые народы всячески втягивались в действие "державного духа" как резерв экспансионистской политики.

Самый необразованный россиянин, со школьных лет судивший о мире по его изображению на искажающей размеры территорий карте в проекции Меркатора, считал себя в глубине души "богоизбранным". Соответственно, если кто-либо рядом или внутри российского ГУЛАГа проявлял свободную волю, то его давили, исходя из "величия" и по принципу "а ты кто такой?". И здесь уже срабатывал рефлекс тотального истребления объявленного самими же россиянами противника.

Странный взрывной переход от пассивного рабского состояния к дикой агрессии – тоже плод давления властей сверху, когда сдавливаемая масса доводится до закритического состояния и следует взрыв, подобный ядерной реакции. Взрывная скрытая жестокость как раз была перенаправлена рашистской хунтой на чужую территорию, чтобы не испытать её на своей. Но такая жестокость не называлась в народе по имени и маскировалась под что угодно, например, под "загадки народной души", а сейчас она нашла сумасшедший выход в вербовках на фронт.

К сожалению, население России подошло к моральной деградации не прямо тогда, когда Путин объявил войну, а исторически совсем задолго до неё. Имперство давало прорывы тому, что мы видим сейчас, ещё давно, и агрессия суть горючее рашизма. Всякое укрепление российской империи использовало опасную силу. Эту силу предстоит сегодня обуздать, хотя бы первично. Необходимо выдернуть центральную ось, вокруг которой крутится губительный процесс, – ось убеждённости в том, что гнилое, ксенофобное, со ржавыми от крови "скрепами", российское имперство якобы необходимо для российского населения. Результаты явления – бескрайние кладбища сегодня и угроза уничтожения земной цивилизации завтра. Рашистское имперство – гибель для мира и россиян!